КОМИССИЯ ПО ПРОВЕДЕНИЮ ОТДЕЛЕНИЯ ЦЕРКВИ ОТ ГОСУДАРСТВА

при ЦК РКП(б) - ВКП(б) (здесь - К. п. о.), орган партийно-гос. власти, ответственный за религ. политику в СССР в 1922-1929 гг. С началом развернутого наступления на Церковь у руководства коммунистической партии возникла необходимость в координации антирелиг. работы различных гос. и партийных структур. В мае 1921 г. при Агитационно-пропагандистском отделе (Агитпроп) ЦК РКП(б) была образована Комиссия по антирелигиозной пропаганде, в к-рую помимо сотрудников отдела ЦК входили представители т. н. Ликвидационного отдела НКЮ (Народный комиссариат юстиции) (см. Отдел по проведению в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»), Главного управления политического просвещения (Главполитпросвет) Наркомата просвещения, ЦК РКСМ, Политического управления РККА. Комиссия по антирелигиозной пропаганде занималась в основном правосл. Церковью; сектантами (в число к-рых включали и старообрядцев) ведала партийная Комиссия по делам сект, мусульманами и иудеями - соответствующие подразделения наркоматов по делам национальностей и просвещения, а также Агитпропа ЦК.

Весной 1922 г. Комиссия по антирелигиозной пропаганде действовала в тесной связи с Центральной комиссией по изъятию церковных ценностей, курируемой Л. Д. Троцким, который в этот период фактически возглавлял проведение масштабной кампании против Церкви. Вместе с тем работу в церковной сфере вели и органы гос. безопасности, претендовавшие на свой приоритет в этой области. Ф. Э. Дзержинский настаивал, что «церковную политику развала должен вести ВЧК, а не кто-либо другой». К осени 1922 г. руководство РКП(б) пришло к выводу о необходимости объединить всю антирелиг. деятельность, в т. ч. антицерковную работу ГПУ, поставив ее под контроль ЦК партии. Одновременно требовал решения вопрос об устранении Троцкого от работы с Церковью, на чем настаивал Секретариат ЦК РКП(б) во главе с И. В. Сталиным.

27 сент. 1922 г. создание новой комиссии было рассмотрено Секретариатом ЦК, а 3 окт. Комиссия по антирелигиозной пропаганде внесла в ЦК предложение: «Поскольку комиссия под председательством т. Троцкого заканчивает свою работу... комиссия Агитпропа находит необходимым организацию новой единой комиссии по церковным делам, основным ядром которой может служить означенная комиссия Агитпропа». 6 окт. Оргбюро ЦК РКП(б) поддержало предложение о создании нового органа через расширение состава и полномочий Комиссии по антирелигиозной пропаганде. 13 окт. Оргбюро утвердило состав расширенной комиссии. Из прежнего состава в нее вошли глава Ликвидационного отдела НКЮ П. А. Красиков и один из главных пропагандистов атеизма - И. И. Скворцов-Степанов. К ним присоединились зам. председателя ВЦИК П. Г. Смидович, ближайший помощник М. И. Калинина и одновременно глава сектантской комиссии, а также начальник Секретно-оперативного управления ГПУ В. Р. Менжинский (впосл. руководитель ОГПУ). По настоянию Троцкого, принявшего непосредственное участие в организации новой комиссии, в ее состав был включен зам. заведующего Агитпропом Н. Н. Попов. Комиссия получала полномочия «как по ведению дел церковной политики (связь с церковными группами, с ВЦУ (обновленческим Высшим церковным управлением. - Д. Н.)) по руководству его в центре и на местах, так и по выработке директив по печатной и устной пропаганде и агитации». По решению Оргбюро ЦК с началом деятельности новой комиссии работа др. комиссий по церковным делам прекращалась.

17 окт. на 1-м заседании комиссии ей было присвоено название Комиссия по проведению отделения церкви от государства. Это название обычно употреблялось в документах самой комиссии, однако в документах др. партийных и гос. органов она именовалась, как правило, Антирелигиозной комиссией, то же название обычно употребляется и в научной лит-ре. К. п. о. получила полномочия «единственной руководящей в делах церковной политики и антирелигиозной пропаганды». Временным председателем комиссии ее члены избрали Красикова, единогласно предложив ввести в комиссию в качестве председателя Троцкого, что не получило поддержки со стороны партийного руководства (хотя впосл. В. И. Ленин, вернувшись на короткое время к работе, выразил удивление по поводу отсутствия в К. п. о. Троцкого, «который несколько месяцев следил близко за течениями в церкви»). 19 окт. постановлением Политбюро ЦК РКП(б) председателем комиссии был назначен Попов.

Следует учитывать, что в ее составе помимо офиц. членов, утвержденных решением Политбюро, постоянно работали представители различных ведомств и орг-ций, такие как начальник Секретного отдела ГПУ Т. Д. Дерибас, начальник 6-го (антицерковного) отд-ния Секретного отдела ГПУ Е. А. Тучков, главный редактор ряда периодических изданий И. П. Флеровский, представитель Московского комитета партии В. Г. Сорин. С кон. нояб. 1922 г. комиссия стала считаться состоящей при ЦК РКП(б), что давало ей исключительный статус орг-ции, непосредственно подчиненной высшему органу власти в стране - Политбюро ЦК. Комиссия должна была еженедельно собираться на общие заседания и каждые 2 недели докладывать Политбюро о своей работе и текущей ситуации в религ. сфере. О деятельности комиссии, которая была полностью секретной, запрещалось упоминать в открытом делопроизводстве. Решения официально оформлялись как постановления др. ведомств и реализовывались прежде всего через структуры гос. безопасности (политического надзора). К. п. о. через ЦК разъяснила местным парторганизациям, что «органами, проводящими практически церковную политику на местах являются губотделы ГПУ».

18 янв. 1923 г. Оргбюро приняло решение назначить председателем комиссии Е. М. Ярославского, прежний председатель Попов стал его заместителем. 25 янв. это решение было утверждено постановлением Политбюро. Поскольку ранее Попова поддерживал Троцкий, происшедшее изменение рассматривают как окончательный переход комиссии под контроль Секретариата ЦК и Сталина. В дальнейшем куратором К. п. о. в Политбюро являлся один из влиятельных партийных лидеров - Л. Б. Каменев (до 1926). К. п. о., в состав к-рой входили представители высших структур партийной и гос. власти, должна была играть главную роль при решении большинства вопросов в области религ. политики Советского гос-ва. Целью была борьба всеми доступными методами с религией, религиозностью и религ. орг-циями, прежде всего с РПЦ, как с самой крупной конфессией страны. Комиссия выделяла следующие основные направления своей деятельности: антирелигиозная агитация и пропаганда, борьба с церковной контрреволюцией (репрессии против правосл. духовенства и мирян), разложение правосл. Церкви (провоцирование внутрицерковных расколов), работа с неправосл. конфессиями, разработка религ. законодательства. На протяжении существования политика К. п. о. претерпевала определенные тактические изменения, отражающие общие изменения партийного курса. В 1-й период, охватывавший осень 1922 - весну 1923 г., главными задачами считались «борьба с тихоновским реакционным духовенством» и укрепление обновленчества.

Обновленческое ВЦУ, объявившее в мае 1922 г., после ареста патриарха свт. Тихона, о переходе к нему высшей церковной власти, не сумело подчинить себе Церковь. Несмотря на активную поддержку обновленцев со стороны гос. органов и массовые репрессии против архиереев и клириков, отказывавшихся признавать ВЦУ, большая часть приходов сохраняла верность каноническому священноначалию. Авторитет показавших свою антицерковную сущность обновленцев среди верующих стремительно падал, к тому же у обновленцев возникли внутренние разногласия и расколы. В этих условиях К. п. о. требовала выявлять среди духовенства, прежде всего епископата, сторонников патриарха и применять против них репрессивные меры, причем давались конкретные указания на какой срок и в какие регионы ссылать архиереев, инструктировала местные власти по «очистке приходских советов от тихоновского элемента», координировала действия ГПУ и адм. меры со стороны НКЮ против групп верующих, прием доносов от обновленцев, «устанавливающих контрреволюционную работу определенных лиц из состава тихоновского духовенства и реакционного мирянства на предмет применения к ним судебных и административных кар».

Комиссия осуждала те местные органы, которые не демонстрировали должной жесткости к «тихоновщине». Так, в янв. 1923 г. она обвинила власти Петрограда в покровительстве «автокефалистам» (сторонникам патриарха Тихона, объявившим о своей церковной самостоятельности, чтобы не подчиняться обновленческому ВЦУ), и посчитала «вопиющей ненормальностью», что «церковная политика в Питере «ведется не ГПУ» под контролем и руководством парторганизации, а отделом управления Петросовета» (исполком Петросовета возглавлял влиятельный партийный лидер Г. Е. Зиновьев, благодаря чему петроградские городские власти пользовались нек-рой свободой от контроля центральных органов партии). Для «выправления линии политики в церковных делах» в Петроград был послан Тучков, по его рекомендации были даны санкции на арест и высылку Петергофского еп. Николая (Ярушевича; впосл. митрополит) и др. руководителей петроградских «автокефалистов». Наиболее важной задачей комиссии в это время была подготовка судебного процесса над свт. Тихоном: определение главного направления следствия, желательных сроков завершения дела и проведения суда, формулировка основных пунктов обвинения, организация пропагандистского освещения процесса. Хотя «точные директивы суду о мере наказания» патриарха находились в компетенции особой комиссии Политбюро во главе с А. И. Рыковым, К. п. о. обсуждала вопрос о возможном приговоре свт. Тихону «с точки зрения церковной политики». 22 марта 1923 г. в докладе Политбюро комиссия высказалась против приведения в исполнение высшей меры наказания.

Одновременно с подготовкой суда над патриархом активно велась работа по организации обновленческого «Поместного Собора», к-рый должен был придать видимость законности обновленческим церковным структурам. К обновленчеству комиссия принципиально относилась с той же враждебностью, что и к канонической Церкви, и допускала его поддержку исключительно в интересах антирелигиозной работы: «Борьбу и склоку, разгорающуюся внутри церкви, РКП должна использовать не для того, чтобы удалить ту или иную группировку, став на ее сторону, а для того, чтобы... отрывать массы от всякой религии». В нояб. 1922 г. в отчете Политбюро К. п. о. сообщала, что удалось приостановить борьбу групп обновленцев между собой для создания их общего фронта против «тихоновщины», а также обеспечить полную управляемость обновленческой орг-ции: «За последнее время можно отметить беспрекословное исполнение со стороны ВЦУ всех директив надлежащих органов и усиление влияния на ее работу».

Контроль над обновленцами обеспечивался прежде всего через их гос. финансирование. В частности, многочисленные обновленческие печатные издания, как сообщала К. п. о., существовали «на наши средства». Поскольку среди обновленческих изданий возникла тенденция «вместо борьбы с церковной контрреволюцией заниматься мистикой и углублением религиозного учения», комиссия предлагала большинство из них ликвидировать, лишив субсидий, а оставшуюся часть «взять под строгую цензуру с целью регулировать их направление в соответствии с «церковной политикой»». Ограничивалось проведение публичных диспутов с участием обновленцев, как «отвлекающих обновленческих попов от их прямой задачи - борьбы с тихоновщиной». В комиссии шла активная работа над конкретным содержанием буд. решений обновленческого «Собора» и спискам персонального состава высших обновленческих органов. Обновленческий «Поместный Собор» прошел в марте 1923 г. под строгим контролем и управлением ГПУ, что обеспечило принятие самых острых мер против патриарха Тихона - объявление о лишении его духовного сана и монашеского звания.

Разрабатывая юридические вопросы существования в Советском гос-ве религ. орг-ций, комиссия первоначально исходила из перспективы превращения Церкви в совокупность самостоятельных общин, без к.-л. централизующей структуры, видя в этом проведение в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства» 1918 г. Такое толкование декрета нашло отражение в заключительной части приговора по Московскому процессу 8 марта 1922 г., в к-ром было заявлено о незаконности «существования организации, называемой православной иерархией». В соответствии с постановлением К. п. о. от 21 нояб. того же года на религ. об-ва не распространялось действие постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 3 авг. 1922 г. «О порядке учреждения и регистрации обществ и союзов, не преследующих цели извлечения прибыли». Т. о., объединения верующих не получили того же статуса, что др. общественные орг-ции. Комиссией был разработан проект положения о порядке регистрации религ. об-в, в к-ром, как сообщалось в Политбюро, преднамеренно затруднялась организация таких об-в в масштабе всей страны. Существование органов церковного управления у обновленцев допускалось лишь как временная мера в тактических целях борьбы с «тихоновщиной». 16 февр. 1923 г. комиссия постановила: «Временно, до особого распоряжения (до выполнения главной работы по разложению церковной организации), отложить ликвидацию епархиальных управлений» (на тот момент в основном находились под контролем обновленцев).

На обновленческом «Поместном Соборе», к-рый по планам его организаторов должен был завершить процесс дезорганизации Церкви, по директиве К. п. о. от 27 февр. того же года предполагалась ликвидация ВЦУ и епархиальных управлений. Запланированное упразднение обновленческой иерархии вызвало недовольство у членов ВЦУ, не поддержали ее и члены комиссии Тучков, Красиков, Попов. Вопрос был вынесен на рассмотрение Политбюро, принявшего 8 марта решение: «Признать необходимым дальнейшее существование ВЦУ». 22 марта К. п. о. докладывала в Политбюро: «После продолжительной работы комиссия наметила наконец порядок регистрации религиозных обществ, которые до сих пор не регистрировались, что порождало на месте массу недоразумений». Было решено считать допустимым регистрацию наряду с низовыми религ. общинами и высшего органа церковного управления (у обновленцев) «при сохранении за ним принудительно-карательных прав по отношению к низшим церковным органам». Причина, почему «пока еще сохраняется в церкви иерархия», объяснялась тем, что «в руках власти остается могучее средство воздействия на церковную политику постольку, поскольку церковный центр занимает определенную политическую позицию». Инструкция НКЮ и НКВД «О порядке регистрации религиозных обществ» от 15 апр. 1923 г. (также датируется по времени опубликования 27 апр. 1923) признавала за религ. об-вами одного культа право организовывать губ. и всероссийские съезды и избирать свои исполнительные органы. Однако для проведения съездов, согласно декрету ВЦИК от 12 июня 1922 г., требовалось получение разрешения от НКВД (фактически от К. п. о.), к-рое давалось лишь объединениям, считавшимся лояльными к советской власти.

В качестве преемника Комиссии по антирелигиозной пропаганде К. п. о. курировала проведение по всей стране антирелиг. общественных мероприятий, издание антирелиг. и атеистической лит-ры. Для большей эффективности пропагандистской работы был взят курс на создание под партийным контролем «беспартийной общественной организации атеистов». Начало этому было положено изданием с кон. 1922 г. Главполитпросветом газ. «Безбожник», к-рая впосл. стала основой для создания «Союза безбожников» (см. «Союз воинствующих безбожников»). С янв. 1923 г. комиссия стала осуждать «нетактичности» и «перебарщивания» в массовых антирелиг. акциях, которые проводились под руководством местных властей, в частности, при кощунственном «Комсомольском рождестве». В февр. того же года К. п. о. провела через Оргбюро ЦК прямой запрет местным парторганам устраивать «Комсомольскую пасху» в виде уличных карнавалов, объясняя это опасностью вызвать раздражение в крестьянских массах. Основное внимание рекомендовалось обратить на пропагандистскую работу, распространение антирелиг. лит-ры, проведение соответствующих лекций, докладов, кинопросмотров, постановку пьес. Резко осуждался ж. «Безбожник» Московского горкома партии (не путать с одноименной центральной газетой) за «головотяпские методы агитации» (напр., призывы употреблять иконы на дрова и т. п.).

В докладе К. п. о. Политбюро от 22 марта 1923 г. говорилось о целой волне чрезмерных антирелиг. акций местных властей - массовом закрытии церквей, незаконном расторжении договоров о найме помещений религ. орг-циями, обложении налогами в произвольном размере лиц духовного звания. Отмечалось, что комиссия «оказалась вынужденной по линии целого ряда ведомств принять меры к предотвращению эксцессов, вызывающих озлобление широких масс верующих, особенно в деревне». Подобная позиция курирующего конфессиональную сферу партийного органа предвещала серьезные изменения во всей религ. политике. На проходившем 17-25 апр. того же года XII съезде РКП(б) была утверждена резолюция «О постановке антирелигиозной агитации и пропаганды», в к-рой осуждались «нарочито грубые приемы, издевательство над предметами веры и культа», поскольку они «не ускоряют, а затрудняют освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков». В антирелиг. политике партии произошел серьезный тактический поворот в сторону смягчения позиции по отношению к Церкви (вызванный как внешнеполитическими факторами, так и внутрипартийным противоборством в руководстве ЦК между группировками Троцкого и Сталина). Речь шла об отказе от чрезвычайных мер по немедленному искоренению религии и о переходе к более гибкой тактике, рассчитанной на достаточно длительное время. Подобный поворот отразился на судьбе патриарха Тихона в момент, когда подготовка суда над ним вступила уже в заключительную стадию. 21 апр. Политбюро приняло (по предложению Дзержинского) решение о переносе суда над патриархом на более поздний срок, что означало явное нежелание партийного руководства выносить свт. Тихону, как предполагалось ранее, тяжелый обвинительный приговор.

К. п. о. поддержала новый партийный курс и в отношении изменения методов массовой работы с верующими, и во взаимоотношениях со священноначалием Патриаршей Церкви. В мае комиссия выступила с осуждением массовой ликвидации храмов под адм. нажимом, был выпущен циркуляр о приостановке закрытия церквей, о возвращении верующим по их просьбе закрытых храмов, остававшихся не используемыми местными властями. 11 июня 1923 г. Ярославский предложил Политбюро продолжать следствие по делу патриарха Тихона «без ограничения срока», но не предавать его суду, а освободить на определенных условиях: публичное выражение лояльности к советской власти и разрыв со «всеми контрреволюционными организациями», признание справедливости обвинительного заключения и привлечения к суду, согласие на нек-рые церковные реформы. Эти условия, утвержденные Политбюро, были частично приняты свт. Тихоном. 16 июня он подписал заявление в Верховный суд РСФСР с просьбой об освобождении, признав правильность своего привлечения к суду. В заявлении в общих словах осуждалась «монархическая белогвардейская контрреволюция», о церковных реформах ничего не говорилось. 27 июня 1923 г. свт. Тихон был освобожден.

В июле того же года К. п. о. составила проект циркулярного письма ЦК в местные парторганизации «О перегибах в антирелигиозной агитации и практике», к-рое касалось в основном вопросов закрытия молитвенных зданий. 16 авг. проект был утвержден Политбюро и разослан в сокращенном виде за подписью Сталина под заголовком «Об отношении к религиозным организациям». В нем осуждались нарушения, допущенные рядом местных органов. Делался вывод, что успех в деле разложения Церкви зависит не от гонений на верующих, а от терпеливой и вдумчивой критики религ. предрассудков. Запрещалась ликвидация церквей, молитвенных зданий и синагог решением собраний неверующего населения, а также по адм. поводам - за неисполнение распоряжений о регистрации и за недоплату налогов. Также запрещались аресты «религиозного характера», если они не связывались с явными контрреволюционными действиями. Вместе с тем разъяснялось, что терпимое отношение к Церкви и верующим «не должно ни в какой мере ослабить бдительность наших организаций в смысле тщательного наблюдения за тем, чтобы церковь и религиозные общества не обратили религию в орудие контрреволюции». Циркулярное письмо ЦК не остановило продолжавшееся массовое закрытие церквей, о чем писал через год Сталину председатель ВЦИК М. И. Калинин.

В новых условиях «религиозного нэпа» (этот неофиц. термин Ярославский привел во время выступления на московском партхозактиве) было признано формальное право на существование наряду с обновленчеством и Патриаршей Церкви. 19 июня 1923 г. НКЮ и НКВД выпустили совместную инструкцию, в которой запрещалось «всем государственным установлениям путем административного вмешательства поддерживать какой-либо культ или какое-либо церковное управление в ущерб другим культам или религиозным группировкам». На деле гос. органы проводили прямо противоположную политику. Так, если обновленческие органы управления не имели препятствий с офиц. регистрацией, то в отношении Патриаршей Церкви К. п. о. 17 июля того же года постановила: «Тихоновских епархиальных управлений пока допускать не следует, за исключением тех районов, где особо засели обновленцы». Поскольку освобождение патриарха Тихона вызвало резкое падение влияния обновленчества, комиссия занялась переустройством и укреплением обновленческой организации. 24 июля она постановила объединить существовавшие ранее отдельные обновленческие группы в одну структуру. Руководство обновленцами вместо прежних, окончательно дискредитировавших себя в глазах верующих «церковных революционеров», возглавил занимавший более умеренную позицию архиеп. Евдоким (Мещерский), переименовавший обновленческое ВЦУ в синод. В результате, как докладывалось в Политбюро: «Священный Синод выступил против тихоновцев единым фронтом и показал, что у обновленцев имеется уже достаточно серьезная организация». Поддержка обновленчества гос. властью, т. о., не прекратилась, но более не афишировалась. Когда обновленцы в своих декларациях стали открыто ссылаться на поддержку их советскими властными органами, К. п. о. сочла это недопустимым и поручила ГПУ пресекать подобные заявления.

По отношению к Патриаршей Церкви К. п. о. перешла к политике сочетания прямых репрессий с более гибкими методами работы (ведение негласных переговоров с иерархами при использовании угроз, подкупа и обмана, провоцирование новых церковных разделений, агентурная деятельность). Предполагалось, что с помощью подобных методов можно навязывать Патриаршей Церкви нужные гос. властям решения, как это получалось с обновленцами. 18 сент. 1923 г. комиссия приняла постановление, в котором поручала органам ГПУ заставить патриарха ввести в Церкви новый календарный стиль, второбрачие духовенства и организовать перевыборы приходских советов, очистив их от «черносотенного элемента». За это Патриархии обещали разрешить издание церковного журнала. «Календарному вопросу» уделялось особое внимание, поскольку считалось, что введение нового стиля, принятого обновленцами, может дискредитировать патриарха в глазах верующих и вызвать новый раскол в Церкви. 24 сент. совещание архиереев во главе с патриархом постановило осуществить переход Церкви на новый стиль. Однако из-за сопротивления приходов вынужденно принятый указ на практике не выполнялся, и 8 нояб. патриарх отложил введение нового стиля на неопределенное время.

Неудача властей поставить каноническую Церковь под свой контроль вызвала в сер. нояб. возврат к политике репрессий. Были арестованы мн. представители духовенства, в т. ч. ближайший помощник свт. Тихона архиеп. сщмч. Иларион (Троицкий). 20 нояб. К. п. о. поручила Тучкову «провести через Тихона новый стиль и отменить введение старого». Угрозы не смогли сломить решимости патриарха отстаивать интересы Церкви. 13 февр. 1924 г. комиссия приняла резолюцию настаивать на переходе РПЦ на новый стиль и возобновить следствие над патриархом. Это означало при отказе свт. Тихона идти на соглашение с властями его новый арест и последующий суд. Однако 13 марта Политбюро по инициативе Сталина постановило прекратить следственное дело патриарха (оформлено решением ЦИК СССР 21 марта 1923).

Как один из способов борьбы с Патриаршей Церковью К. п. о. предполагала введение особого порядка регистрации правосл. религ. общин, позволяющего местным властям регистрировать только те приходы, которые признавали обновленческое руководство. 1 нояб. 1923 г. зам. председателя комиссии Попов составил проект постановления Политбюро о «выработке инструкций на предмет регистрации религ. об-в в духе, дающем «святейшему синоду» и губернским епархиальным управлениям (обновленческим.- Д. Н.) власть над церковно-приходскими советами». Политбюро согласилось на разработку документа «в духе доклада тов. Попова», но в дальнейшем утверждение инструкции на Политбюро неоднократно откладывалось по инициативе Сталина. В результате во 2-й пол. нояб. того же года Попов обратился к Сталину с требованием незамедлительного утверждения инструкции: «Дальнейшая проволочка связана с катастрофическими последствиями для т. н. церковно-обновленческого движения и сведет на нет всю работу антирелигиозной комиссии и ГПУ с осени прошлого года». Инструкция была утверждена Политбюро после долгих согласований с Каменевым только 26 февр. 1924 г., однако так и не вступила в силу, поскольку в этот момент К. п. о. вновь изменила тактику во взаимоотношениях с канонической Церковью: было решено допустить легализацию Патриаршего управления при условии контроля над ним.

В один день с резолюцией Политбюро, утвердившей инструкцию о регистрации правосл. общин, комиссия постановила: «Организацию Синода Тихону разрешить при условии, если он введет в Синод ряд лиц, хорошо ведомых ОГПУ». Наиболее тяжелым для патриарха было требование ввести в состав высшего управления Патриаршей Церкви одиозного лидера обновленцев прот. В. Д. Красницкого - главу группировки «Живая Церковь», порвавшего с обновленческим синодом. Это планировалось сделать ради дискредитации патриарха и «разложения тихоновской церковной партии». 8 апр. 1924 г. комиссия постановила: «Принимая во внимание, что введение Красницкого к Тихону в Управление политически выгодно, поручить тов. Тучкову таковое осуществить, и, если одних словесных воздействий будет недостаточно, тактично применить другие меры, могущие оказать на Тихона и его приближенных епископов соответствующее воздействие». Также было решено временно отложить применение утвержденной Политбюро инструкции о регистрации правосл. религ. общин.

Тучков поставил включение в церковное руководство Красницкого в качестве главного условия легализации высшего и епархиального управления, обещая также в этом случае освобождение репрессированного епископата. Свт. Тихон счел возможным согласиться с этим требованием. 8 мая патриарх обратился к председателю СНК Рыкову с просьбой о легализации органов управления Церкви, а также о возвращении высланных внесудебным порядком епархиальных архиереев. 21 мая в Патриархии было подписано постановление об образовании нового расширенного Синода и Высшего Церковного Совета (ВЦС), в к-рый вошли Красницкий и др. деятели «Живой Церкви», согласные принести покаяние. 17 июня К. п. о. приняла постановление: «Ввиду примирения Тихона с «живой церковью» (Красницким)... признать возможным регистрацию временных тихоновских центральных церковных органов (синода и ВЦС) параллельно с Синодом обновленческим». 2 июля комиссия указала на опасность «явной поддержки обновленцев органами власти и ущемление тихоновцев». В связи с этим ОГПУ должо было дать директиву «о прекращении репрессий, применяемых в тактических целях к тихоновцам», а аппарат ВЦИК - соблюдать на местах баланс при распределении храмов между общинами обновленцев и «староцерковников». Это означало разрешение на регистрацию приходов Патриаршей Церкви, но с тем, чтобы их общее количество в данной местности не превышало значительно числа зарегистрированных общин обновленцев. Поскольку Красницкий так и не принес покаяния, 9 июля патриарх Тихон вынес резолюцию о признании акта об образовании Синода и ВЦС недействительным. Соответственно, органы управления Патриаршей Церковью не получили офиц. регистрации.

С весны 1924 г. происходило заметное снижение активности К. п. о., ее заседания проводились все реже, прекратилась подача отчетов в Политбюро. Летом того же года комиссия собиралась лишь дважды. Осенью возникли разногласия между Ярославским и его заместителем Поповым. 9 окт. по просьбе уходящего в отпуск Ярославского решением Политбюро Попов был замещен на своем посту Смидовичем, однако, поскольку и тот находился в отпуске, обязанности председателя комиссии стал временно выполнять Красиков. Неэффективность работы К. п. о. обратила на себя внимание высшего партийного руководства, тем более что это совпало с обращением патриарха Тихона во ВЦИК с протестом по поводу вмешательства ОГПУ во внутрицерковные дела. 17 окт. 1924 г. Оргбюро ЦК постановило: «Признать необходимым, чтобы антирелигиозная комиссия вела регулярную работу, предложив ей через 1 месяц сделать доклад о своей работе на заседании Оргбюро». Произошли изменения в составе К. п. о. Новым зам. председателя стал К. А. Попов; в состав комиссии были дополнительно включены представители Наркомпроса, ЦК РКСМ, ВЦСПС и Отдела работниц и крестьянок ЦК партии.

Однако организационные меры не смогли исправить ситуацию. Снижение активности К. п. о. было связано с постепенной утратой ею основной функции - кураторства над органами гос. безопасности в религ. сфере. Антицерковная деятельность ОГПУ, помимо комиссии, напрямую контролировалась узкой верхушкой партийного руководства и лично Сталиным. После того как в ходе подготовки обновленческого II «Поместного Собора» (состоялся в окт. 1925) стало очевидно, что разрабатываемые К. п. о. планы по объединению обновленцев и канонической Церкви не осуществились, была реализована подготовленная ОГПУ провокация против вступившего после кончины патриарха Тихона в права местоблюстителя митр. сщмч. Петра (Полянского), публично обвиненного обновленцами в связях с зарубежными монархистскими орг-циями. Комиссия поддержала разработанную в ОГПУ методику устранения митр. Петра и передачу руководства Церковью послушным диктату властей иерархам. 11 нояб. 1925 г. комиссия приняла решение: «Поручить т. Тучкову ускорить проведение наметившегося раскола среди тихоновцев... В целях поддержки группы, стоящей в оппозиции к Петру (Местоблюстителю патриаршества), поместить в «Известиях» ряд статей, компрометирующих Петра, воспользовавшись для этого материалами недавно закончившегося обновленческого собора. ...Одновременно с опубликованием статей поручить ОГПУ начать против Петра следствие». ОГПУ реализовывало этот план самостоятельно, митр. Петр был помещен в тюрьму даже без уведомления К. п. о., к-рой пришлось задним числом дать санкцию на уже произведенный арест. В дальнейшем комиссия ограничивалась общим одобрением действий органов гос. безопасности против заместителя патриаршего местоблюстителя митр. Сергия (Страгородского; впосл. патриарх Московский и всея Руси), в частности по организации григорианского раскола и выступления митр. Агафангела (Преображенского), впосл. же К. п. о. полностью передоверила ОГПУ ведение переговоров с митр. Сергием по условиям легализации высшего церковного управления Патриаршей Церковью.

Меньше внимания стало уделяться и обновленцам, к-рые теперь рассматривались всего лишь как одно из религ. течений, имевшее все же нек-рые преимущества перед Патриаршей Церковью. Это проявилось, в частности, в вопросе о высших духовных школах в Ленинграде. Там с 1924 г. с разрешения местных властей наряду с обновленческим Богословским ин-том действовали и патриаршие Богословские курсы Центрального р-на. 7 янв. 1925 г. К. п. о. постановила: «Открытые с разрешения Ленинградского губисполкома две богословские академии (тихоновскую и обновленческую) соединить в одну обновленческую академию, о чем поручить т. Тучкову снестись с Ленинградом». Однако патриаршие Богословские курсы не только не были закрыты, но, преобразованные в сент. того же года в Высшие Богословские курсы, продолжали работать до 1928 г. (что говорило о явном падении авторитета комиссии среди органов власти). Обновленцам по-прежнему разрешалось проведение публичных лекций, хотя и реже, и с большими ограничениями - «...исключительно на темы, носящие характер борьбы внутрицерковных течений. Не допускать чтения лекций, носящих апологетический или мистический характер». Получили обновленцы и разрешение на издание молитвенника на русском языке, поскольку, как заявил в поддержку этого предложения Ярославский, богослужения на рус. языке теряют свою «обаятельность и мистику».

Особый интерес сохранялся у К. п. о. в отношении заграничной деятельности обновленцев, поскольку она давала надежды на установление контроля Советского гос-ва над зарубежной собственностью Русской Церкви. 1 нояб. 1924 г. комиссия постановила: «Поручить тов. Тучкову через обновленческий синод начать кампанию по образованию за границей обновленческих групп, которым бы наши полпреды могли передавать церковное имущество в связи с признанием СССР». 2 февр. 1926 г., рассмотрев вопрос о «заграничных церковных имуществах», К. п. о. постановила: «1. Признать допустимым по отношению к заграничному церковному имуществу, там, где это необходимо по тактическим соображениям, предъявлять претензии на имущества и выступать в судах от имени Синода Русской Церкви (обновленческого.- Д. Н.), обеспечивая это путем соответствующих гарантий со стороны Синода. 2. В соответствии с этим поручить НКВД при участии тов. Красикова провести юридическую проработку этого вопроса по каждой стране. 3. Считать необходимым для ведения дел по заграничному церковному имуществу отпуск специальных сумм, для истребования которой поручить НКИД (Народный комиссариат иностранных дел.- Д. Н.) составить смету по каждой стране. Смету представить на комиссии». Наибольшим успехом К. п. о. была передача по решению амер. суда в распоряжение обновленческого «митрополита Северной Америки» И. Кедровского кафедрального Николаевского собора в Нью-Йорке. Однако попытка отсудить Александро-Невский собор в Париже потерпела неудачу, подобный исход имели и судебные тяжбы в отношении рус. храмов в Берлине.

Как признавала комиссия в докладе в Политбюро в сент. 1923 г., ее внимание «сосредоточено, главным образом, на процессах, происходящих в наиболее крупной организации, православной». Однако К. п. о. занималась и др. религ. конфессиями, из к-рых основное внимание уделялось сектантским (евангелическим) орг-циям. В нач. 20-х гг. Советское гос-во проводило по отношению к сектантству двойственную политику. С одной стороны, в сектантах видели преследуемое в дореволюционный период религ. меньшинство, сочувствующее мн. идеям коммунизма. Благодаря такому отношению сектанты получили от советских властей определенные привилегии, в частности освобождение от военной службы (согласно декрету ВЦИК от 9 янв. 1919), сектантским группам выделялись земли для устройства трудовых общин. С др. стороны, при общей враждебности большевиков к любой религии сектантство, сравнительно преуспевавшее на фоне разгрома традиц. Православия, стало все более восприниматься как «опасность нового духовного закабаления масс».

Впервые К. п. о. рассмотрела вопрос «борьбы с сектантством» в нояб. 1922 г. Среди сект было предложено выделить 2 категории: лояльные к советской власти и не представляющие угрозы для нее (молокане, духоборы, штундисты) и враждебные ей (толстовцы, баптисты, евангельские христиане и др.). Комиссию интересовали прежде всего баптисты и евангельские христиане, как наиболее успешные, многочисленные и организованные среди сектантов, имевшие связи с зарубежными орг-циями единоверцев и получавшие из-за границы религ. лит-ру и материальную помощь. Степень враждебности к советской власти определялась отношением членов орг-ции к службе в Красной Армии. В целях «борьбы с контрреволюцией, прикрывающейся флагом сектантства», комиссия приняла постановление, согласно которому от военной службы освобождались лишь члены религ. объединений, пользовавшихся таким правом до революции 1917 г. Против враждебных сектантских групп предполагалось вести пропагандистские кампании, их активных руководителей следовало арестовывать или высылать за границу.

В кон. 1922 - нач. 1923 г. органы ГПУ и НКВД самостоятельно провели кампанию по ликвидации сектантских общин, не получивших офиц. регистрацию (к-рая была фактически прекращена). В ответ комиссия в февр. 1923 г. указала этим ведомствам на недопустимость самовольных силовых акций против сектантов и потребовала впредь согласовывать с ней подобные действия. Были даны указания не производить, «иначе как в случае крайней необходимости», вторжения в молитвенные дома во время религ. собраний и не разгонять их. Обращалось особое внимание, что сектанты не должны ущемляться в своих правах относительно др. верующих (в 20-х гг. сектантские орг-ции продолжали пользоваться сравнительно большими возможностями, чем др. конфессии). В марте того же года К. п. о. охарактеризовала как «явно враждебный соввласти» курс сектантской верхушки. В вину руководителям евангельских христиан и баптистов были поставлены антимилитаристская пропаганда, тайное обучение детей основам веры, антисоветские выступления проповедников. Комиссия поручила ГПУ «добыть максимальное количество материала, изобличающего баптистов в контрреволюционной деятельности», дала санкцию на арест председателя Всероссийского совета евангельских христиан (ВСЕХ) И. С. Проханова. Также был предложен метод «взрыва изнутри» сектантского движения: «Одновременно решено начать планомерное воздействие на баптистские низы с целью возбуждения их против центра, вовлекающего секту в контрреволюционную политику».

В условиях «религиозного нэпа» в работе с сектантством К. п. о. делала ставку не столько на репрессивное подавление религ. орг-ций, сколько на манипулирование их руководством с целью подчинения диктату властей. При этом по-прежнему признание сектантами военной службы в РККА считалось определяющим моментом во взаимоотношениях с гос. властью. В июне 1923 г. комиссия приняла решение провести в газетах пропагандистскую кампанию, используя «все материалы, компрометирующие сектантов с точки зрения их милитаризма». Также было решено провести через ВЦИК изменение декрета об освобождении сектантов от военной службы «на тот предмет, чтобы сектанты не могли злоупотреблять этим декретом, как это было до сих пор». ГПУ поручалось усилить деятельность по разложению сектантства. Как свое большое достижение К. п. о. представила в отчете Политбюро издание Высшим Советом ВСЕХ воззвания с призывом к солидарности с советским правительством и к несению службы в Красной Армии. Текст воззвания был утвержден комиссией как обязательное условие освобождения лидера евангельских христиан Проханова. Также в качестве поощрения ВСЕХ получил разрешение на ввоз из-за границы религ. лит-ры. В сент. 1923 г. состоялся IX Всесоюзный съезд евангельских христиан, принявший под давлением ГПУ резолюцию о необходимости нести военную службу.

К. п. о. надеялась, что несение службы в Красной Армии одобрит и руководство баптистов, однако их XXV Всесоюзный съезд в дек. того же года не поддержал резолюцию о военной службе несмотря на сильное давление со стороны ОГПУ. Многих из делегатов съезда вызывали для бесед с Тучковым, а 6 из них были заключены в тюрьму. Потерпев неудачу, комиссия дала поручение ОГПУ проводить деятельность по расколу баптистов, используя предстоящие съезды региональных общин для создания организационного комитета по подготовке нового Всероссийского съезда, лояльного к требованиям властей. На проведение местных баптистских съездов комиссия предполагала выделить 10 тыс. червонцев. Подобная работа проводилась и в отношении других религ. течений. В результате резолюции об обязательности военной службы для своих последователей приняли V Всесоюзная конференция адвентистов седьмого дня (авг. 1924) и III Всесоюзный съезд молокан (февр. 1926). Их организация и проведение проходили под контролем ОГПУ. В дек. 1926 г. признать военную службу согласился и XXVI Всесоюзный съезд баптистов.

К. п. о. отказывала в регистрации сектантским орг-циям, в уставе которых не содержалось положения о признании всех гос. повинностей, в т. ч. военной службы. Это положение было закреплено подготовленным комиссией постановлением ЦК ВКП(б) «О сектантстве» от 7 апр. 1927 г. Сектантские общины, замеченные в антивоенной пропаганде, распускались ОГПУ по указанию К. п. о. Комиссия использовала для ослабления сектантских орг-ций те же методы, к-рые применялись против правосл. Церкви. К. п. о. препятствовала попыткам объединения сектантских движений. 5 мая 1925 г. она поручила ОГПУ «подобных объединений не допускать». Одновременно проводилось поощрение новых внутренних разделений среди сектантов. Так, 1 окт. 1927 г. заслушав вопрос о новом течении в баптизме, комиссия признала существование 2 параллельных течений в баптизме целесообразным и разрешила новой группе издание журнала и проведение организационного съезда. В отличие от правосл. Церкви, сектантские объединения сохраняли в 20-х гг. возможность для достаточно широкой издательской деятельности, к-рая, однако, строго контролировалась. Разрешение на публикацию книги или журнала часто использовалось для оказания давления на руководство религ. объединения. В июне 1928 г. было решено сократить наполовину как количество религ. изданий, так и их тираж. В мае следующего года была принята рекомендация прекратить ввоз сектантской лит-ры из-за рубежа.

На особом положении в К. п. о. находились вопросы взаимоотношений с Римско-католической Церковью, к-рые решались во взаимодействии с НКИД. Так, в дек. 1922 г. комиссия дала указание местным органам власти воздержаться от передачи закрытых костелов др. религ. общинам или от использования их в хозяйственных целях до завершения переговоров между НКИД и Ватиканом. Комиссия принимала участие в подготовке суда над католич. архиеп. Иоанном (Яном) Цепляком, причем даже выражала в янв. 1923 г. неудовольствие, что без ее ведома Политбюро приняло ряд решений по этому делу. Смягчение участи архиеп. Иоанна обусловливалось «изменениями состава ксендзов, которые установили бы более нормальные взаимоотношения с советской властью и не вмешивались в политику». Еще одним из условий, к-рое выдвигала комиссия, была замена католич. священнослужителей-поляков немцами или итальянцами.

С лета 1923 г. в центре внимания К. п. о. оказались правовые вопросы деятельности в СССР католич. общин, канонические нормы существования к-рых не соответствовали советскому религ. законодательству (в частности, положение о выборе священнослужителей членами общин, а не о назначении его вышестоящей церковной структурой). Поскольку в то время у руководства Советского гос-ва существовали определенные планы на международное сотрудничество с Ватиканом, Политбюро постановило выработать компромиссное решение этого вопроса. После продолжительных согласований 11 дек. 1924 г. комиссия совместно с НКИД представила Политбюро проекты статуса католич. вероучения и основных положений о католич. вероучении в СССР. Согласно этим документам, Римско-католическая Церковь получала особое правовое положение. Ватикан сохранял право назначения клириков в католич. приходы, но должен был согласовывать их кандидатуры с НКИД. Все сношения католич. иерархии СССР с папской курией также должны были идти через НКИД. В янв. 1925 г. были начаты длительные и малоуспешные переговоры с Ватиканом по поводу статуса и положения о вероучении католич. Церкви в СССР. В авг. 1926 г. К. п. о., НКИД и НКЮ, обсудив ход переговоров с католиками, признали целесообразным их продолжение, однако они закончились безрезультатно.

Ислам был на периферии интересов комиссии, к-рая первоначально ограничивалась в этой сфере сбором информации. При этом она высказывалась за «самые осторожные формы» ведения среди мусульман антирелиг. пропаганды и главные надежды возлагала на переход руководства мусульм. религ. объединений к поддерживавшим советскую власть лидерам. Докладывая в Политбюро о состоявшемся в июне 1923 г. в Уфе II Всероссийском съезде мусульм. духовенства, К. п. о. отмечала принятие «ряда резолюций обновленческого характера» (прежде всего декларации о солидарности с советской властью, об осуждении колониального угнетения мусульм. народов и т. п.). После съезда активно развернулась регистрация мусульм. религ. общин, был официально зарегистрирован устав Центрального духовного управления мусульман (ЦДУМ) РСФСР, ему было разрешено издание журнала. Комиссия поддержала поднятый мусульм. духовенством вопрос о разрешении преподавания основ вероучения несовершеннолетним с 14 лет (что противоречило советскому законодательству). 10 нояб. 1923 г. Политбюро согласилось с К. п. о. в отношении разработки законопроекта «О допущении в некоторых частях СССР организации мусульманских духовных школ» (подобное правило действовало и в отношении католич. конфирмационных школ, в то время как преподавание несовершеннолетним основ правосл. вероучения считалось уголовным преступлением).

Впосл. происходит постепенный отход от практики лояльного отношения к исламу как к «религии бывших угнетенных наций». Поводом к ужесточению политики стал III Всероссийский съезд мусульманского духовенства в окт.-нояб. 1926 г., который высказал пожелания о возвращении верующим бывш. зданий медресе и мектебе, о религ. обучении детей с 10-летнего возраста, об организации при Духовном управлении типографии, о разрешении выступлений в печати против атеизма. Результаты мусульм. съезда были оценены Восточным отделом ОГПУ как организованное наступление на позиции советской власти. В янв. 1927 г. Оргбюро ЦК приняло решение о недопустимости использования мусульм. духовенством съездов, конференций и курсов по переподготовке мулл «в контрреволюционных целях». В то же время Оргбюро по-прежнему настаивало на осторожности в антирелиг. агитации среди мусульман. Все редакционные статьи в местной прессе по борьбе с исламом необходимо было согласовывать с К. п. о. 27 апр. того же года Оргбюро выпустило резолюцию «О мусульманском религиозном движении»; комиссии было поручено разработать предложения по антирелиг. работе в Ср. Азии и на Сев. Кавказе с учетом особенностей этих регионов. Принятие постановления Политбюро «О мерах борьбы с мусульманским религиозным движением» 18 авг. 1927 г. означало, что ислам в СССР был окончательно лишен привилегированного статуса.

Иудаизму при наличии в 20-х гг. в партийно-гос. аппарате специализированных органов по работе с евр. населением К. п. о. не уделяла большого внимания. Комиссия исходила из того, что «связь этого духовенства с буржуазией выражена более отчетливо, чем в других религиозных организациях». В целом поддерживалась кампания по закрытию «по просьбам трудящихся» хоральных синагог и превращению их в рабочие клубы, несмотря на многочисленные протесты религ. общин. В отчете Политбюро в сент. 1923 г. К. п. о. отмечала трудности работы с евр. духовенством «ввиду отсутствия в иерархической организации какого-нибудь связующего центра». Однако попытки евр. религ. общин сформировать организационные структуры пресекались властями. Так, в 1926 г. был распущен исполнительный комитет Раввинской конференции в г. Коростень. В мае 1927 г. комиссия дала разрешение на проведение Всероссийского еврейского религиозного съезда, к-рый, однако, так и не состоялся. В июне того же года был арестован и позднее выслан из СССР любавичский ребе Й. И. Шнеерсон.

Во 2-й пол. 20-х гг. комиссия занималась в основном текущей работой по взаимодействию с религ. орг-циями, контролем над их деятельностью, общими вопросами антирелиг. агитации и пропаганды (председатель комиссии Ярославский в апр. 1925 стал главой «Союза безбожников» (с 1929 «Союз воинствующих безбожников»)). Заседания в это время проводились в среднем раз в месяц, т. е. значительно реже, чем в начале существования комиссии. 13 окт. 1928 г. в состав К. п. о. дополнительно вошли нарком иностранных дел Г. В. Чичерин, нарком внутренних дел В. Н. Толмачёв, глава Главного управления по делам лит-ры и изд-в (Главлит) Наркомпроса П. И. Лебедев-Полянский, представители Агитпропа ЦК ВКП(б) Я. Э. Стэн и С. М. Диманштейн, а также В. Н. Ральцевич, А. Т. Лукачевский, Ф. М. Путинцев и И. Н. Стуков от Центрального Совета «Союза безбожников». В мае 1929 г. состав комиссии пополнили нарком просвещения А. В. Луначарский и зам. заведующего Агитпропом Б. С. Ольховский.

Нек-рые историки считают, что в это время комиссия не занималась деятельностью правосл. Церкви и сосредоточилась на делах др. конфессий (Лобанов В. В. 2012. С. 253). Как видно из документов, значительную часть работы комиссии составляло согласование разрешений на те или иные мероприятия религ. орг-ций, и, поскольку неправосл. объединения тогда имели больше возможностей для легальной деятельности (проведение съездов и собраний, издательское дело, связи с заграницей), эти документы преобладают в материалах К. п. о. Однако в кон. 20-х гг. комиссия стала больше ограничивать активность всех конфессий. 13 апр. 1928 г. она признала необходимым сокращение количества религ. съездов, чтобы «впредь как общее правило разрешать как всесоюзные, так и местного значения съезды, но не чаще одного раза в 3 года» (в 30-х гг. созывы съездов неправосл. религ. объединений прекратились). Важную роль К. п. о. играла в процессе разработки в 1927-1929 гг. нового религ. законодательства, которое должно было существенно ограничить права всех конфессий. Итоговым документом стало постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апр. 1929 г. Важнейшим уточнением, внесенным в проект постановления комиссией 2 марта того же года, была фраза о лишении религ. об-в прав юридического лица, а также запрещение им заниматься к.-л. деятельностью, кроме «удовлетворения религиозных потребностей».

Летом 1929 г. впервые за долгое время высшее партийное руководство проявило интерес к деятельности К. п. о. 8 авг. состоялся доклад ее председателя Ярославского на Политбюро ЦК ВКП(б). 24 авг. Ярославский представил Политбюро проект резолюции по работе в предыдущие годы: «Признать линию Антирелигиозной Комиссии в отношении проведения такой церковной политики, которая постепенно все более и более суживает круг деятельности религиозных организаций, правильной». Однако резолюция Политбюро так и не была принята. 30 нояб. 1929 г. Политбюро вернулось к рассмотрению вопроса и постановило: «Считать необходимым ликвидацию Антирелигиозной Комиссии ЦК, передав все дела антирелигиозной пропаганды в Секретариат ЦК».

Причины упразднения К. п. о. связаны прежде всего с окончательным переходом к 1929 г. антицерковной работы органов гос. безопасности под непосредственный контроль Сталина, к-рый более не нуждался в существовании для этого посредника в виде партийной комиссии. Что же касается адм. деятельности по урегулированию взаимоотношений между органами гос. власти и религ. организациями, то реализовывать эти функции целесообразнее было не секретной партийной комиссии, а официально действующей гос. орг-ции. Таким новым органом по проведению церковной политики стала Комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК, в состав к-рой вошли мн. бывш. члены К. п. о.